"Здравствуйте, Лара! Пишу вам письма уже несколько лет, но это хочу отправить. Я ненавижу свою мать. И хочу избавиться от ее власти надо мной. Если бы моих родителей увидел сторонний наблюдатель, то сказал бы, что перед ним властный, напористый, гневный человек («как сказал – так и будет») и его хрупкая, нежная, красивая и общительная жена, неуверенная и с печальным взглядом. Я же видела несчастного человека, тянущего на себе всю семью, жена которого мучает его словами, неблагодарна, постоянно недовольна; его единственное облегчение – в выпивке (хотя алкоголиком я отца не считаю). Для меня это было видно, как на ладони, как и многие другие вещи в родственной среде – я видела причины их страданий, но не смела им сказать, и только сейчас понимаю, что видела и понимала это только я – любые мои намеки встречают яростный отпор. Поэтому я была рада узнать во взрослом возрасте, что у отца была вторая семья – ну хоть какая-то отдушина для человека; вокруг мамы же сплотились – она опять несчастная жертва. Я же видела в маме ребенка, требующего защиты. В детстве я приняла решение: «Пусть лучше будет больно мне, чем ей, я пострадаю за нее».
Также я решила защищать ее, и была для нее безмолвным рыцарем, не дочерью даже, а будто мужчиной, ее защитником. Она постоянно критиковала мою внешность, любила одеться как я. Она могла и ударить ремнем, могла уйти на весь день и где-то бродить, наказывала меня долгим молчанием. Она не хотела вообще детей, мечтала о карьере. Вместо этого у нее – множество детей. И тайны, тайны, умолчания, все сплетено из вечного притворства «перед людьми». Я же не могла так. Я не чувствовала себя живой, меня будто не было, не существовало и длилось это вплоть до года перед моим вторым браком. Любовь мать заменяла контролем, советами и вечными жалобами на жизнь. Она постоянно звонила мне и требовала отчета, лезла с советами. Но ее контроль не спас меня от притязаний педофила в 6 лет (все обошлось), от приставаний родственника в подростковом, она не знала ни одну из моих настоящих бед, у нее просто не было места внутри для этого. Мой первый брак распался, потому что повторял родительскую семью – я сама попросила развода. Я была уничтожена жестокостью истин обо мне, и стала постепенно просыпаться. Сейчас я замужем и нам хорошо. Детей нет и, вероятно, и не будет. Живу от родителей очень далеко, в другой стране. Я была счастлива не видеть их, не говорить с ними. Но приходится писать, каждое ее письмо, звонок сюда – будто изымает меня из мира, отбирает все, что я приобрела, сосредотачивает меня на ней. Начинаю тратить душевные ресурсы на мысли о ней, она отбирает мою энергию, чем лезет между мной и мужем. Испытываю к ней ненависть, меня терзают вина и стыд. Не знаю, как избавиться от ее власти надо мной – ведь формально мне нечего ей предъявить, она же формально такая дружелюбная мать, к тому же, несчастная. Как поступить?"
О Т В Е Т Я понимаю и чувствую каждую букву в этом письме, правда. Потому что у меня тоже был жупел такой мамы, а еще потому что я тоже такой жупел для своих детей в чем-то наверняка. И как бы я ни хотела не быть жупелом - невозможно им не быть, хоть отчасти, и это "отчасти" у моих детей тоже саднит так, что временами заслоняет всё хорошее. Да, я уверена что у них есть неисцелимые раны от меня - и давние, и свежие. И мне с этим жить, как и им. И только накосячив невольно, но много в роли матери, я смогла ослабить петлю своих детских и взрослых предъяв к моей маме. Если я расскажу про свои материнские факапы, у вас сложится образ чудовищного человека - настолько, что даже ваша мама покажется вам вполне еще ничо так. Ну например, я узнала что к моей восьмилетней дочке в лифте приставал педофил только через десять лет - семья решила мне не говорить. Решили меня поберечь, но прикиньте какой я была псих-истероид, что ребенок с папой предпочли меня в это не посвящать, и бедная детка сама справлялась как могла, с помощью сестры, а я и не подозревала через что проходил ребенок. Когда моя старшая в 18 лет решила бросить институт, я предъявила ультиматум: либо ты продолжаешь учиться и мы платим за учебу, либо иди живи свою жизнь на съемной квартире. И она ушла. Потому что поладить с той мной было нереально. Сейчас ей 38, и мы хорошо ладим, но для этого мне надо было стать другой, очень другой.
Впрочем, психо-припадочность иногда так накрывает что ох - когда моя средняя забеременела четвертой - случайно, в процессе лечения - я была готова растерзать лечащего гинеколога, прописавшего гормон на котором залетают даже сквозь тройную защиту. Я бушевала как говно под давлением в лопнутой трубе, и бедный беременный ребенок всё это наблюдал. Ну да, я жутко за нее боялась, потому что у нее в анамнезе три кесаревых, и шов уже расползался, и сама она - не крепыш. Но я могла бы молча бояться, или в подушку вопить, а не рваться в клинику гинеколога низводить. Уверена что и младшей есть что мне предъявить из ее подростковых траблов - не может быть чтоб нечего было. Понимаете, мы - матери которые - мы ведь без черновика живем, сразу набело, импровизация эта вечная, под страхом и прессингом, шитьё лоскутов из своей кожи без наркоза в каждый кризис, которых на день случается несколько, бывает. Да, моя невыносимая мне мама - абсолютный ксеноморф для меня в минуты лютых несовпадений и тупиков - она тоже жила под страхом и прессом, и ее несусветные требования учиться без троек, и порка ремнем за вранье, и религиозные заморочки, и вообще доооолгое непонимание кто я такое - это всё неизбежные погрешности неидеального бытия. Ну да мне было больно от нее - больше чем от кого-то другого, больше чем от алкоголически-припадочного отца, больше чем от любви невпопад с мужчиной. Боль от нее я не могла никуда вынуть - так мне казалось, и эту боль удобряло что-то каждый миг от каждого контакта с ней: всё что она говорила, делала, воспринимала во мне - всё было чудовищно не то и не так. Нет, мне не казалось - всё было и правда не так, и объяснить себя ей было невозможно, сотни попыток разбивались в щепки. Но знаете что? Ведь нас никто на свете не воспринимает такими как мы есть, без искажений. Никому на свете нет дела до реальных нас. Каждый нас воспринимает через призму своего сознания и фильтров в нем. Но не прощаем мы это искажение только маме. Потому что мы сами, своим собственным безмозглым сердцем назначили маму быть "самым близким человеком". А раз так - она нам должна всё, что больше никто не в силах дать. Ну потому что кто-то ж должен. Вот она и пусть, а кто ж еще. "Самый близкий" - значит пусть понимает безошибочно, обращается безупречно, соответствует запросу космической идеалистичности, а если не делает всего этого, то пусть хотя бы стоит жупелом-скалой об который мы будем оббивать свой дурной драматизм. Мы не можем - мы уклоняемся до последнего - от признания, что мама это такой же человек как и все, косячит в отношении нас как все, а то и хуже, потому что чаще и потому что ожидания от нее завышены. Если мы признаем что мама - просто человек, то у нас рушатся стропила в выстроенной картинке мирка. Поэтому пусть лучше мы будем маму ненавидеть и изнывать от ее невпопадностей, чтоб она стояла и подпирала собой картинку нашего мирка. Потому что к другой картине мира мы пока не готовы. Другая картина пугающа как космос голому в степи, заброшенному в оную степь гипнозом Воланда. Поэтому мне нечего сказать в ответ на как быть с несовершенной, контролирующей, лезущей во всё мамой. Да, она не должна. Да, она берегов не видит. Да, она себе позволяет. Но что мешает очертить периметр и пустить по нему ток защиты своих границ? Что? воспитание? дочерний долг? неизъяснимая невозможность всякий раз размыкать рот и говорит жесткие слова? Да ладно? Всё это ерунда, взрослые женщины, шагнувшие из картинки мирка в картину мира теряют чешуйки этих невозможностей и спокойно ртом говорят слова "это не обсуждается", и спокойно делают как им надо, кладут трубку или продолжают разговор, терпеливо игнорируют мамины подпрыгивания и подвывания, усмехаются на манипуляции, а не задыхаются от гневного "как она может так со мной". Но когда мама бесит, значит ты еще хочешь оставаться под крышей, где мама - столп на котором крыша держится. Значит пока тебе так лучше и надежнее в бытии. И все изнурительные мамины баги у тебя под кожей - это нужный тебе лимфоток, который ты к себе подключил как временную систему жизнеобеспечения. Хорошая новость в том, что это перерастают. И вы перерастете. И даже немножко перерастаете прямо сейчас, пока читаете это. Мы все друг другу - просто люди, и мамы - это не "чего-то особенного", сакрализовать маму - дело детское, игра в которую заигрываешься и не хочешь идти учить уроки и вживлять в себя знание и взрослость. Мама отдельный человек - но и отчасти временный интерфейс через который ты подключился к жизни. Не провайдер. И как бы интерфейс ни глючил - не имеет значения, потому что ты - отдельный организм, мама - отдельный. Несовершенный, испуганный, усталый - как и ты. И как и ты, она бы хотела не питать собой эту связь между вами, но тоже не может - у нее тоже мозг индоктринирован. И где-то во всем этом оголенном электричестве каким-то чудом выживает жалость друг к другу и даже любовь. Везде найдет на чем взойти, хоть на чуточку. _______________________ А в виде конкретной помощи как выбраться из ямы "МАМА" отлично работает методика Ермаковой "Антиневроз" - там треть книжки посвящена методике коммуникативного освобождения от маминой власти. Обратите внимание на картинку ниже - там написан шифр bf24 для того, чтобы заполучить эту методику практически за полцены, действует 3 дня.
Все, кто проделал описанные там там протоколы в отношении мам, очень довольны своим новым положением. ____________________________
всё выше сказанное - просто мой взгляд на описанное в письме.
пожалуйста помните, что я никакой не психолог.
как задать вопрос в рубрику (бесплатно с публикацией или платно но приватно) написано тут на вопросы в комментариях я не отвечаю, не надо их задавать
